Следом за книгой по истории синего цвета прочитал книгу про чёрный. В текстах много пересечений потому, что и в обоих случаях история цвета рассказывается, как история символики и технологии в тех или иных обществах.

В отличии от синего чёрный был значим всегда, отношение к нему чаще всего было амбивалентным. Например, в христианских культурах чёрный был как цветом дьявола, греха и ада, так и цветом смирения и монашеской строгости. В одних обществах его любили, а в других — избегали.

Что касается сегодняшних дней, то не трудно увидеть, что чёрный очень распространённый цвет, подверждение тому — одежда, машины, бытовая и компьютерная техника (в данный момент я набираю текст с клавиатуры чёрного цвета, сидя на чёрном офисном стуле, корпус процессора и корпус монитора, и коврик для мыши, и наушники рядом, и экран телефона — всё чёрное). Отчасти эта популярность чёрного (как и белого с серым) объясняется пуританской моралью конца 19-го — начала 20-го века, когда и началось промышленное производство бытовых товаров.

На прошлой неделе я отписался почти ото всех каналов в телеграме, удалил с телефона инстаграм и включил ограничитель на соцсети и сайты новостей, — устроил себе небольшие каникулы от интернета, чтобы сосредоточиться на работе и отдохнуть от потока очень важной информации, которую я забываю через пару дней.

За неделю в очередях и транспорте прочитал книгу Мишеля Пастуро «Синий. История цвета». Она тонкая, читается легко и увлекательно, и, как следует из названия, посвящена тому, как менялось отношение людей в западной культуре к синему цвету. Автор, профессиональный историк, рассказывает про религиозные традиции, производство красок и тканей, развитие теорий цвета у физиков и художников, и о многих других вещах, которые объединяет тема синего цвета.

Главная идея книги: «...цвет — явление прежде всего социальное. Именно общество „производит“ цвет, дает ему определение и наделяет смыслом, вырабатывает для него коды и ценности, регламентирует его применение и его задачи. Именно общество, а вовсе не художник и не ученый, и уж тем более не система органов человека и не созерцаемая нами картина природы. Проблемы цвета — прежде всего социальные, ибо человек живет не обособленно, а внутри общества.»

Краткое содержание: «Вначале мы показываем, что общества античной эпохи и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием; затем он постепенно набирает популярность во всех областях жизни: с XII века синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными. Читатель увидит, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с этим цветом в разное время, вплоть до эпохи романтизма. И наконец, книга показывает триумф синего цвета в наши дни, еще раз напоминает о его многообразном использовании, о диапазоне его значений в прошлом и настоящем и задается вопросом о его роли в будущем.»

И несколько занимательных фактов:

Сегодня, что синий цвет — относят к холодным цветам, а желтый — к тёплым. Но оказывается, что в Средние века и раннее Новое время люди считали ровно наоборот. Сияющий синий был для них самым тёплым из цветов, а желтый считали холодным. Переоценка произошла не так давно — в 19-ом веке, когда синий цвет стали считать цветом воды (до этого считалось, что вода зелёного цвета).

У средневековых красильщиков было чёткое разделение по цветам и краскам. Те, кто красил ткани в красный цвет, не имели права красить в синий и наоборот. «Синим» красильщикам запрещалось работать с красными красителями. «Синие» и «Красные» соперничали между собой и с разными дубильшиками и кожевниками за чистую речную воду. «Синие» красильщики в добавок разделялись на гильдии тех, кто красил вайдой (дешевая краска из одноимённого растения) и тех, кто использовал индиго (очень дорогая краска из другого растения — индийской индигоноски). Объяснение — гильдии по разному платили налоги.

Или, например, такая история: до французской революции красный был цветом порядка или предупреждения об опасности. Знаменем революции он стал только в 1791 году после расстрела митингующей толпы на Марсовом поле.

Пейзажная фотография не так безобидна для пейзажа, как может показаться.

Грустная история одного дерева в Швеции.

Одинокое дерево на фоне неба, моря, тумана или заката часто встречается на пейзажных кадрах. Можно сколько угодно говорить, что это банальный, избитый или примитивный сюжет, однако от этого он не станет менее привлекательным, как для фотографа, так и для зрителя.

Во-первых, одинокое дерево хорошо выделяется на фоне плавных форм рельефа или облаков. Во-вторых, мы все примерно представляем какого размера вырастает ель или сосна, и поэтому деревья в кадре позволяют передать масштаб пейзажа (так же как и фигурка человека возле чего-то огромного). На фотографии одинокое дерево сразу притягивает взгляд зрителя потому, что ему не на что больше отвлечься. И наконец, зритель глядя на такую фотографию поневоле ассоциирует себя с фигурой дерева, и чем бесплоднее вид вокруг, тем сильнее человек сочувствует ему или восхищается деревом, которое выживает наперекор всем стихиям.

Вернёмся к серии «Дерево-Брокколи». Фотограф просто снимал дерево с одного и того же ракурса каждый день, чтобы показать, как меняется всё вокруг пока дерево остаётся неизменным. Это тоже банальный приём (сходу вспоминается «История одной скамейки» и автопортреты Ноя Калины) и такие фотографии могут быстро надоедают, если за ними нет содержательной идеи (в серии Калины такая идея — как человек меняется день ото дня). По-моему, вандалы, которые срубили дерево — красиво завершили проект, а то неизвестно сколько ещё фотографий появилось бы в инстаграме thebroccolitree.

Совершенно иначе подошел к съёмке Марк Хирш, американский фотограф, который 365 дней фотографировал дуб на кукурузном поле. Проект «That tree» он превратил в вызов для себя. Для начала он отказался от профессионального фотоаппарата и снимал только на айфон, чтобы напомнить, что «главное не камера, а фотограф» (дело было в 2012 году). И главное — он хотел убедиться, что сможет фотографировать один и тот же объект целый год, и не наскучить себе и зрителю повторами. И у него получилось, «Это дерево» — очень интересный проект, который на голову превосходит «Дерево-Брокколи».

Цитата из романа «Англия, Англия» разъясняет главную тему современной пейзажной фотографии.

«На днях я стоял на холме и смотрел на поле, спускавшееся уступами к реке мимо рощи, и в это время прямо у меня под ногами закопошился фазан. Вы — проезжий в автомобиле — несомненно, пришли бы к выводу, что все это — неприкосновенное творение Ее Естественности Матушки Природы. Но я, Марк, осведомлен шире. Холм? Погребальный курган железного века. Поле — атавизм саксонского сельского хозяйства, роща стала рощей только после того, как были вырублены сотни других деревьев, река на самом деле — канал, а фазана вырастил, чуть ли не сам высидел егерь. Мы все переделываем, Марк, — деревья, растения, животных. Продолжим нашу экскурсию. Озеро, которое виднеется на горизонте, — это водохранилище; но когда оно просуществует несколько лет, когда в нем заведется рыба, когда его включат в свой маршрут перелетные птицы, когда деревья обживут берега, а по глади вод примутся сновать всякие там красивые лодчонки, когда все это произойдет, оно станет вполне нормальным озером, неужели не ясно? Теперь оно — стопроцентно натуральный продукт.»

За подтверждением далеко ходить не надо. Озеро Байкал — одно из огромнейших озёр мира, длиной как расстояние между Москвой и Петербургом и глубиной больше полутора километров. При этом уровень воды в Байкале, и очертания береговой линии напрямую зависят от Иркутской ГЭС. Сегодня Байкал — часть Иркутского водохранища.

Между праздниками прочитал «Магию кадра» Джека Дайкинги. Это простая и понятная книга о пейзажной фотографии. Здесь нет разделов про экспозицию, фокусировку, светофильтры и тому подобное. Автор упоминает пару раз о штативе и о том, что снимает на среднеформатную камеру. При этом он не сравнивает среднеформатные фотоаппараты с полнокадровыми, не рассуждает о зеркалках и беззеркалках. Про марку штатива или светофильтры тоже ничего не говорит. Вся техническая сторона съёмки — за кадром. Это с одной стороны намекает нам, что техника в фотографии — не самое главное, и с другой — подразумевается, что читатели всё-таки умеют пользоваться своими фотоаппаратами.

Книга — это скорее фотоальбом с рассказами, как была снята та или иная фотография. Не знаю, как вы, а такие истории люблю. Во-первых, это интересно, а во-вторых, когда автор объясняет, как он думает на съёмке, это намного полезнее, общих рекомендаций «Как снимать водопады» или «Как снимать горы на рассвете». Фотографии объединены в главы: «Решения», «Линии», «Свет» и подобные (но не «Море», «Горы», «Цветы», «Закаты»). Ещё одно достоинство — книга небольшая. Она написана ясно и просто: без сленга, шуточек и сложносочинённых предложений. Читать легко и приятно.

Итак, праздники позади. Планы на съёмку нарушила погода — никакого зеркального льда, никаких конькобежцев и буеристов. Повезло лишь с китайцами-туристами. В Хужире мы встретили группу странных дяденек и тётенек, которые разделись до трусов и купальников и фотографировали друг друга на фоне Шаманки с флагом в руках. Шоу было, что надо.

Впрочем, пейзаж я тоже фотографировал. Вместо льда и трещин — снимал лиственницы и лес под снегом. Один из плюсов такого решения, — в лесу чисто и безлюдно, а следы на снегу только мои и зайцев.

Впереди 4 дня праздников, самое подходящее время уехать развеяться из города. Я в очередной раз отправляюсь на Байкал на Малое море. С собой беру стандартный набор для пейзажа: камера + штатив + тросик + полярик.

Снимать собираюсь, естественно, лёд на рассвете и закате. Другой сюжет — конькобежцы. В эти дни на МРС проводят очередные экстримальные соревнования. Это немного не рядом, но думаю мимо меня они всё-равно пробегут. Третий сюжет — буеристы, в этих ребятах не сомневаюсь. Они постоянно катаются на Курминском заливе. И наконец сюжет 4, если поедем на Ольхон и на Огой — китайские туристы. Эти тоже не разочаруют.

Что касается классических пейзажей, то положа руку на сердце, западный берег Малого моря, куда я еду, не самое удачное место чтобы их снимать. Зимой на рассвете солнце поднимается со стороны Ольхона, остров слишком крупный и близкий, и загораживает горизонт. На закате солнце также скрывается намного раньше, чем хотелось бы. Крутой Приморский хребет, ещё ближе Ольхона. Искупает это всё — гладкий чистый лёд и красивые мысы и островки, которые совсем рядом. Их обрывистые берега украшены громадными сосульками, а камни — ледяными медузами.

Скриншот выше — из приложения The photographer’s ephemeris. Им я пользуюсь уже не один год, чтобы точно знать направление солнечного света и точное время восходов и закатов. Как видно на картинке, положение луны, оно тоже показывает (это важно при съёмке звёзд).

На этой неделе почти не фотографировал. Разбирал фотографии из поездки в Тофаларию на прошлых выходных. Сама поездка получилась так себе. Как посчитала Н. — 50 часов мы провели в дороге (УАЗ Патриот — средняя скорость по трассе — 50 км/час, по зимнику — 20). На сон ушло 23 часа, на активный отдых непосредственно в Тофаларии — 20 часов.

У меня была мысль поснимать рассветы/закаты, ледопады и стагмиты в пещере. С первым не повезло — погода оба дня была пасмурная. На ледопады мы не успели. Только пещера порадовала. Она находится в 4-х километрах от села Алыгжер, где мы жили. Официальное название — Урунгайская пещера, но среди спелеологов больше известна как Зимняя сказка. Судя по всему, летом там сыро, а зимой, когда вода замерзает — спуск в пещеру превращается в ледяную горку и в залах вырастают сталагмиты необычной формы. По такому случаю я не поленился и взял не только фотоаппарат, но ещё и штатив.

Фотографировать в пещере — это непросто. Во-первых, темно, а из света есть только налобный фонарик. Свет от него расходится конусом и быстро убывает по яркости. То, что близко к фонарю — пересвечивается, а в паре метров дальше — тонет в темноте. Во-вторых, холодно. Аккумуляторы замерзают, объектив — тоже. В-третьих, я в пещере был не один и сосредоточиться на съёмке толком не получилось. Слишком много и людей, и эмоций и хочется везде полазить.

По-хорошему, этот поход мог бы быть разведкой: когда ты везде ходишь с группой, просто любуешься и смотришь, где что. И лишь на следующий день ты берёшь и камеру, и штатив, и свет, и в одиночестве спокойно фотографируешь без суеты и спешки. В нашем случае назавтра мы уже возвращались в Иркутск.

На днях установил на телефон приложение HyperFocal pro. Оно предназначено для фотографов и работает так: вы выбираете камеру, указываете фокусное расстояние своего объектива, рабочую диафрагму, расстояние до объекта съёмки, приложение рассчитывает глубину резкости, а также угол обзора и размеры сцены, которые попадут в кадр. Интересно поиграть с разными объективами и диафрагмами. Чем больше фокусное расстояние, чем шире открыта диафрагма и чем ближе к вам объект съёмки, тем меньше глубина резкости.

Поэтому портретисты любят светосильные длиннофокусные объективы, возьмём например объектив 90 мм 1:14 и представим, что фотографируем человека на расстоянии 5 метров. Зона резкости (она же ГРИП — глубина резко изображаемого пространства) составит всего 16 сантиметров. Т. е. лицо модели будет резким, а вот кусты за её спиной — размыты в ноль.

Пейзажные фотографы наоборот выбирают широкофокусные объективы и закрывают диафрагму. Объектив с фокусным расстоянием 10 мм и диафрагмой f/22 сделает резким всё, что вы снимаете: и цветы на первом плане и горы на дальнем. Именно этого-то и добиваются при съёмке пейзажа.

Однако не всё так просто. Как мы знаем из физики, свет — это не только поток частиц, но и волна. Когда свет проходит через узкое отверстие, то из-за дифракции резкость изображения на фотографии снова уменьшается. Поэтому пейзаж обычно снимают на диафрагмах f/8 — f13, в этом случае ГРИП меньше и возникает вопрос: а на каком расстоянии нужно фокусироваться, чтобы поле резкости было максимальным?

Его называют гиперфокальным расстоянием, и оно как и глубина резкости зависит от фокусного расстояния и диафрагмы объектива. Собственно приложение HyperFocal Pro и предназначено, чтобы вычислять гиперфокальное расстояние. Обычно я снимаю пейзаж с настройками 18 mm f/11, гиперфокальное расстояние в это случает составляет 1,536 м, а зона резкости начинается в 77 сантиметрах от объектива и уходит в бесконечность.

Казалось бы неплохо... но у меня в камере есть электронная шкафа фокусировки, и если верить фотоаппарату, то гиперфокальное расстояние при 18 mm f/11 должно быть около 6-и метров. Естественно, я задумался почему так? Минут через 15-20, спасибо интернету, я нашел ответ.

Дело в том, что резкость — свойство относительное. Есть такое понятие, как допустимый кружок нерезкости — максимальный кружок, которой на картинке выглядит как точка. Понять, что какое проще по картинке.

Допустимый кружок нерезкости обычно вычисляется как 1/1500 от диагонали кадра. Для плёночного кадра 36х24 мм он составлял 0,029 мм или 29 микрон (29 мк), и этого было вполне достаточно. Для моей камеры — это 18 мк, это значение и использует приложение, когда вычисляет гиперфокальное расстояние и зону резкости. При этом размер одного пикселя на матрице в три раза меньше — 4,8 мк. То есть, если я хочу добиться попиксельной резкости на фотографии, то кружок нерезкости не должен быть больше, чем сторона пикселя. Как оказалось шкала фокусировки в фотоаппарате рассчитана как раз на это. К счастью, в HyperFocal можно задать размер кружка нерезкости вручную и пользоваться приложением по-назначению.

И ещё один нюанс. Из камеры я получаю картинку с размерами 4952 х 3288 пикселей, в интернет выкладываю обычно с размером 1500 х 1000, а раз так то, допустимый размер кружка нерезкости при съёмки можно увеличить: 4,8мк * 4952/1500 = 15,8 мк, что не сильно меньше 18 мк. Вот так.

На многих фотоаппаратах шкалы, которая показывает глубину резкости — нет, а та, что нанесена на объектив — не очень точная. Поэтому калькулятор гиперфокальных расстояний может здорово пригодиться вам при пейзажной съёмке. Можно пользоваться им с настройками по умолчанию, а можно задать свои значения для кружка нерезкости. 10 мк — будет вполне достаточно.

Недавно установил расширение Getty image для хрома. Каждый раз, когда я открываю новую вкладку, оно подгружает фотографию из базы одноимённого агентства. Для справки: в архиве Getty image — более 70 миллионов фотографий. Чтобы пересмотреть их все, никакой жизни не хватит, такие дела.

Кроме Гетти есть ещё несколько расширений, чтобы каждый день смотреть хорошие фотографии:

• 500px.сom. Подгружает с фотосайта, на мой взгляд слишком много красивости, и слишком большой логотип на картинке.
• Flickr-tab. Берёт картинки соответственно с фликра, много слабых и неинтересных фотографий.
• Google art. Здесь в основном картины, граффити, фотографий мало. Главный минус — небольшая база для просмотра, изображения часто повторяются.